На таежной пасеке
(отрывок)
Тысячу лет я мечтал побыть один среди природы, где-нибудь у черта на куличиках. И так, чтобы на карте не найти, и чтобы одичать до неузнаваемости. А получилось все само собой.
-Поживешь на пасеке пару недель, -предложил мне хороший знакомый. -Вот увидишь, тебе понравится.
От восторга я все слова забыл. Мой друг Лёха, конечно бы нашёлся, ему всегда есть что сказать. Но когда Лёха улыбается, у него пропадает дар речи. Конечно же Лёнька был рад не меньше моего.
Оказывается, за сезон с пасеки могут несколько раз вывозить мед, если он, конечно, есть. А когда его нет, то и вывозить нечего. В таких случаях вся пасека перевозится в другое место, туда, где пчелам есть работа.
Теперь я знаю, что на пасеке всегда кто-то должен «сидеть».
Бывает всякое. Зверь забредет, например медведь. А то ещё хуже бродяга - человек. А от такого всякого жди, даже пожара. Но такое случается не часто.
А вот если повадился мишка на пасеку за медком… Ему пчелы что комары. А мёд-то вкусный. Любят эти лесные бродяги мед. Силы в медведе, как в экскаваторе. Ухватит улей обеими лапами - и в лес. Метров за сто отойдёт, и будет пировать. После него улей выбрасывай.
Жаль таких мишек. Но об этом как-нибудь после, в другой раз.
Пасека, на которой мне предстояло жить, «уехала» на кочевку. На точке одиноко красовалось полдюжины ульёв, как мне объяснили, беспонтовых семей: или больных, или ленивых. А может, руки пчеловода не дошли в своё время.
Пчелы ежесекундно влетали и вылетали из маленькой дырочки, создавая видимость непосильного труда. Что ни говори, а работы с пчёлами много. Тем, кто не знает тонкостей лесной жизни, объяснять бесполезно. Тут нужно самому в шкуре пчеловода побыть.
Кочуют по-разному. Если, к примеру, пасека в лесу, на липе то к осени её нужно везти на цветы, где болотисто и просторно, или наоборот.
Пчела не должна знать отдыха, ей, чем больше меда, тем лучше. В густых дебрях покрываются цветом липняки, дурманя путника своим ароматом. Ближе к осени одеваются серебром болотистые луга. Пчёлы успевают всюду. Дикий лук, иван-чай, серпуха - всего видимо-невидимо. Во всём этом пчеловод как дирижёр. И если заспался, то в магазине мёда не будет, а в кармане денег соответственно.
Вот и приходится собирать весь скарб. Забивать улья, чтобы не разлетелись по дороге пчелы, и переезжать на медовые места. Ничего не поделаешь.
Ещё при мне, поздно вечером, с сумерками, мужики закидали ульями доверху трудягу «Зила». Каким-то чудом сверху пристроили медогонку и стол для рамок. Теперь передовая переезжает со всем арсеналом. Ну, а я за сторожа. Буду охранять ленивых пчел от ленивых медведей и голодных студентов, вроде меня.
У меня в сумке хороший запас литературы. На крыльце уже занял свое место мой этюдник, заляпанный маслом, и, как всегда, с вываливающейся ногой.
Пишешь иной раз этюд, а тут вдруг - раз! И сложилась нога. Этюд, естественно, как бутерброд. Масло с песочком. Если бы он живой был, убил бы.
Машина скрылась за поворотом. За ней гордо семенили три беспородные собаки, похожие на неудавшихся волков.
И я остался один.
Долго ещё долетали звуки возившегося в мокрых лужах «Зила», незаменимого помощника всех лесных жителей.
Вокруг стало пусто и одиноко. Хотя буквально за час до этого я молил бога и изнывал в ожидании, чтобы все поскорее убрались ко всем чертям.
Не люблю суету. Но ведь сам хотел именно этого.
Небольшой ручеек мирно журчал по камням среди густых зарослей недалеко от пасеки. Ну, а если я захочу искупаться, то в пяти километрах есть речка, где и воробей не утонет.
Таинственная тайга. Днём её не видно и не слышно. Лес да и лес. Долетают из глубины волнующие шорохи не то задушенной птицы, не то разъяренного ёжика. От всего этого совсем не страшно, когда сидишь на уютном крылечке, зная, что можно спрятаться за стенами дома, если что.
Точёк уже успел зарасти травой, и только вокруг ульев трава была примята ногами трудолюбивого пчеловода. Мне вменялось выкашивать его хоть изредка. Присмотревшись, можно увидеть ленивых змей, всех мастей и окрасок. Греются на солнышке, гадюки. Удивительно, что к этим тварям я равнодушен. Конечно, только не в постели. Но сапоги повесил на гвоздь, на всякий случай (хороший домик для любителей прохлады).
Обойдя весь точёк и ознакомившись со своими владениями, я узнал, что вся пасека огорожена. Интересно! Кому помешает преграда из тонких жердочек? Ёж, и тот переползёт, не задев её своими колючками.
Электричества на пасеке не было и не будет. В домике темно и душно. Но на улице, образно выражаясь, ещё кое-что можно разглядеть. Но сволочи комары! От них нигде не спасёшься!
Немного в стороне, рядом с лесом, старенький омшаник (зимнее хранилище для пчел). Сложен добротно, из толстенных кедровых брёвен. Следи за ним, и ещё сто лет стоять будет. Однако два нижних венца уже успели врасти в землю, а на северной стороне под крышей растут грибы.
Но меня успокоили, сказав, что так он уже десятый год стоит.
Рядом валяются напиленные брусья для нового омшаника. Слабо, стало быть, из бревен, по – дедушкиному, в ласточкин хвост или хотя бы в чашку. Долго. Это же надо топориком помахать, желоба вырубать. А из бруса мигом! Неделя - и стоит. Правда, сколько? Это вопрос открытый. Брус то – не бревно. Намокает как промокашка. Ветер в таких «сараях» гуляет, как у себя дома.
Беда в том, что часто меняются хозяева. Так мне объяснили. Вот и стоит бесхозный, гниёт помаленьку. Да и домишко оставляет желать лучшего. Хорошо, хоть комаров стены сдерживают. Эти варвары даже зубы не дадут почистить. С вечера тешил себя надеждой взяться за этюд. Куда там!
Недалеко сопочка, под ней два огромных дуба. Обзор что надо! Голубые сопки. Закат. Красота. Классика!
Я всегда злорадствую, вспоминая своих сокурсников. Слоняются наверно, бедолаги, по трущобам пыльного и душного города. А здесь, куда ни глянь, везде одни шедевры. Однако сколько ни верти головой, этюдов не прибавится. Надо работать.
А, может, ограничиться фотоаппаратом? Впрочем, уже темно. Если и получится, то один из миллиона, но именно такие и выходят самыми удачными, и украшают по сей день мой альбом.
Если взять всю пленку, которую я испортил, засветил, залил водой, сварил в кипятке, то получится хорошая змея длиной в километр.
Завтра залезу на один из дубов и изведу весь остаток плёнки, вот так!
С этими мыслями я зарываюсь в старой, дырявой тряпке (бывшем одеяле), чтобы хоть как-то спастись от гнусных насекомых.
Всё равно. Как не укрывайся, какой-нибудь негодяй залезет в ухо и будет жужжать, пока его не вытащишь за ноги. Комара хоть и слышно, однако, не он мешает мне уснуть. Я чувствую постороннего. Нужен свет...
Продолжение
можно прочесть, скачав рассказ по
приведенным в начале страницы ссылкам.
©
Ефремов Дмитрий, 04.04.2004г.