ВОСКРЕСЕНИЕ В ЧЕТВЕРГ
/краткий проект киносценария/
Время действия - вторая половина 90-х годов прошлого века.
Место действия - Москва или С.Петербург.
Сергей - главный герой- до сцены со скрипачкой - мужчина за 30, довольно плотный, хорошо одетый, самодовольный, с круглым лицом и короткой стрижкой. В последующих сценах - худощавый, но крепкий, спортивного склада мужчина, лицо умное, грустное, с выразительными глазами, как у собаки /в хорошем смысле слова/.
Жена Наталья – женщина 30 лет, стройная, симпатичная, но не красавица. Умная, милая, добрая. Какой и должна быть учитель по призванию и хорошая мать.
Сын Андрей – обычный мальчишка 7 лет.
Эпизод 1.
Погоня. По ночной, блестящей от прошедшего дождя, улице от машины ГИБДД уходит мощный джип. После серии трюков джип загоняют в тупик, сидевшие в машине пацаны лезут через забор. Кого-то из них хватают. Затем – сцена в отделении милиции. Угонщики клянутся, что не угоняли, а только взяли покататься этот джип, стоявший на проспекте пустым, с открытой дверью. Что с хозяином машины и где он, они не имеют понятия.
Эпизод 2.
Тот же джип двумя часами ранее летит по еще сухому проспекту. За рулем – главный герой. Его лицо видно через лобовое стекло, в котором отражается кричащая и зовущая реклама. За кадром звучит монотонно-ритмичная музыка, довольно громко играющая в салоне авто. Хозяин машины спешит на деловую встречу. Держа руль одной рукой, он раскрывает лежащую на соседнем сиденье папку, перебирает один за другим документы. На лице Сергея появляется довольная улыбка: видимо, предстоящая сделка обещает приличный доход. Все пройдет, как обычно. Чередуются кадры: подписание контракта в офисе, затем «презентация» в бане с девочками и обилием спиртного. На лице героя улыбка сменяется выражением смертельной скуки, глаза становятся безжизненными и пустыми: подобные «мероприятия» ему уже давно надоели. Но работа есть работа. Хотя до чего ж она паршива! Хоть и денежна.
Увлекшись, водитель не замечает, что с тротуара наперерез шагнул старик. Небритый, седой, ссутулившийся под старым, как и хозяин, видавшим виды, пальто, наклонясь вперед, неуверенным шагом он бредет на другую сторону проспекта. Фигура старика резко контрастирует со сверкающими машинами, многоцветием рекламы и энергично ухающей «музыкой», кажется неуместной и нелепой на этом празднике цвета, звука и скорости. Хозяин машины поднимает, наконец, взгляд с документов на дорогу и замечает старика, возникшего перед радиатором. Резкий поворот руля, визг тормозов, глухой, мягкий удар. Джип останавливается. Лицо водителя искажается злобой. « Старая кляча! Какого черта!» Он рывком открывает дверцу, выходит из машины. В нескольких метрах видит отброшенного, словно мешок мякины, и лежащего неподвижно лицом вниз человека. Сергей, быстро взглянув на часы, по сторонам, берется уже за ручку дверцы, намереваясь уехать: ведь он и так страшно опаздывает. Но… что-то не дает ему этого сделать. Выругавшись еще раз сквозь сжатые зубы, он подходит к телу. Брезгливо сморщившись, сверкающим носком начищенного ботинка толкает тело в бок. « Дед. Вставай.… Какого черта разлегся?» Тут он замечает под головой старика растекающееся темное, влажно блестящее пятно. Лицо хозяина машины передергивает от сожаления потерянного времени /еще один взгляд на часы/ из-за какого-то паршивого бомжа. И все же, с нескрываемым отвращением, Сергей наклоняется, берет старика за плечо и переворачивает его на спину со словами: » Ну, давай, дед, подни…» Но продолжение фразы застревает в его глотке. Смесь сытого самодовольства с отвращением медленно сползает с его лица и на нем появляется легкая, почти неуловимая тень чего-то человеческого: изумления, сострадания и… испуга. Как при встрече с чем-то сверхъестественным. /Крупный план лица старика. Видно, что он и хозяин машины очень похожи друг на друга/. Наклонясь еще ниже, всматриваясь в лицо лежащего на асфальте, Сергей неуверенным, не соответствующим его прежнему виду, голосом шепчет: » Нет… не может быть…. ЭТОГО….. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!» Долгая пауза. И вновь его голос: » Отец. Ведь ты же… погиб…. ДЕСЯТЬ лет назад!!» Какое-то время он еще смотрит на безжизненное лицо старика, ставшее белым, как его волосы, на темную лужицу крови под его головой, понимая, что ему уже ничем нельзя помочь. Затем выпрямляется и медленно, на негнущихся ногах, словно кукла, бредет к машине. Садится на подножку, сжимает голову руками и застывает, уставившись в асфальт.
(Ритмичная музыка сменяется звуком синтезатора в одной тональности с риффом бас-гитары).
Появляется машина ГИБДД. Сержант подходит к джипу, вежливо осведомляется у его хозяина, почему он стоит и нарушает порядок. Сергей хмуро отвечает, что он только что сбил человека. Милиционер с удивлением смотрит на него и спрашивает :»А где тело?!» Водитель джипа кивает в ту сторону, где лежит старик. То есть то, что осталось от него. Сержант смотрит в ту сторону, пожимает плечами, но все же подходит к указанному месту. Как бы издалека, Сергей слышит его голос: » Вы, наверное, ошиблись. Здесь НИКОГО нет». Он вздрагивает, быстро поднимается и удивленно говорит: » Там лежит старик! Я его СБИЛ!». - « Посмотрите сами»- голос милиционера. Сергей быстрыми шагами подходит. И с изумлением видит, что…. Тела действительно НЕТ!!! Только небольшая темная лужица, уменьшающаяся в размерах на глазах, сужающаяся, как шагреневая кожа, бывшая кровью старика, указывает на ТО место. «Но… он же был ЗДЕСЬ!!! – потрясенно говорит Сергей. - Я же его ВИДЕЛ!!!» Сержант берет под козырек: » Все нормально. Вам что-то показалось. Можете продолжать движение». Садится в свою машину и уезжает. А водитель джипа, замерев, смотрит на уменьшающееся и наконец исчезающее пятно крови. Озирается вокруг и тихо говорит: » Но ведь этого не может быть!! Я же видел ЕГО! Отец это был или нет… Но я видел… я трогал его!». Некоторое время стоит в раздумии, пытаясь понять происшедшее. Нервно трет запястье правой руки, касавшейся тела, как бы убеждаясь, что хоть она-то существует. Затем поворачивается и уходит, бросив свою машину.
Эпизод 3.
Сергей бесцельно бредет по широкому проспекту, вспарывающему подбрюшье города серой сталью асфальта. Сверкающие пятна машин проносятся по обеим сторонам, обдавая его клубами бензиновой гари, но он словно не замечает этого. Старая шлюха по кличке «реклама» без всякой надежды на успех подмигивает мужчине то слева, то справа. Незаметно для себя он все же сворачивает с проезжей части на тротуар. Шагая неуверенно, словно кукла, он наталкивается на прохожих, вызывая их неодобрение и возмущение. Ведь они спешат домой, а этот бездельник лишь путается под ногами. Сергей же, погруженный в свои мысли. Не замечает их реакции.
Где-то наверху, где, как помнится, должно быть небо, но которого совершенно не видно, что-то явно изменилось. И здесь, внизу, воздух вдруг наполнился каплями воды, бесшумно падающими на влажно заблестевший асфальт. Редкие прохожие заспешили, отступая под натиском дождя под крыши. Наш «герой» бредет, не обращая внимания. И, лишь когда с мокрых волос струя воды потекла по спине, он поднял ворот пиджака, засунул руки в карманы и продолжил путь.
/Крупный план лица Сергея. В глазах видны боль, страдание, сомнения/.
Эпизод 4.
Внезапно в конце проспекта, там, где он поворачивает направо, появляется черная точка. Или пятно. Оно постепенно растет и становится видно, что оно имеет форму квадрата и что густой черный цвет квадрата ясно выделяется даже на фоне ночной тьмы, выползающей из переулков. Сергей вдруг замечает его. Потому, что ТАКОЕ не заметить невозможно. И застывает на месте в удивлении. Ему кажется, что квадрат - живой! Сергей видит, даже физически ощущает его пульсацию /в такт с тяжелым риффом бас-гитары/.
/Ритм пульсаций, яркость цветов, высота тона подключившегося синтезатора и громкость нарастают, становясь к концу сцены нестерпимыми/.
На время забыв о своих заботах, наш герой с изумлением видит, как авто, достигшие квадрата, не просто исчезают в его черноте, а словно лопаются, как цветные мыльные пузыри. И что-то неотвратимо привлекает, зовет сверкающих в огнях рекламы «жуков» к этому черному пламени. Незаметно весь проспект заполняется потоком машин. Скорость их нарастает, Автомобили летят, словно бабочки на губительный огонек свечи. Тональность рева моторов также нарастает, сливаясь со звучанием клавишных и бас-гитары в напряженный, тяжелый аккорд. Создается впечатление, что черный квадрат поглощает не только машины, но и цветную плесень рекламы. Ее краски, пульсируя, блекнут, превращаясь в серый, унылый цвет. Пульсации звука и цвета нарастают, становясь нестерпимыми.
Сергей хватается за голову, сжав виски. На лице его отражается страдание. И не только на лице, а во всей фигуре. И когда цвето-звуковая какофония становятся нестерпимыми, он бросается сломя голову вперед. Скорость его нарастает, и вот он уже поднимается над тротуаром и летит. Но летит, не как чайка над морем, а как подранок, пытающийся скрыться от охотника. И внезапно влетает в один из переулков. Звук обрывается, как струна. Экран гаснет.
Эпизод 5.
Черно-белый. Старый московский, возможно, арбатский переулок. Тишина, нарушаемая совсем другими звуками: Шорохом капель дождя по опавшей листве, устилающей узкую дорожку и землю, шумом ветра в темных, уже почти обнаженных деревьях, громыханием стекающей в водосточных трубах воды. /Каждый звук поочередно выделяется, приглушается, смешивается в самых неожиданных комбинациях с другими/.
Сергей замирает, оглушенный резким переходом к тишине, пропитанной запахом прелой листвы, мокрой земли и еще чего-то очень знакомого, но забытого. Кто-то, давно уже спавший в нашем герое, зашевелился, и вдруг услышал почти незаметный на этой небогатой, но живой ткани звуков тонкую, словно паутинка, цепочку звуков скрипки.
Эти много лет не слышанные звуки, которые были бы смешными, убогими и неуместными там, за спиной, здесь представляются неотъемлемой частью этого маленького уголка большого мира. С удивлением наш герой шагает вперед. И чем ближе он подходит к старому двухэтажному дому, стоящему в глубине небольшого скверика между двух, тоже не отличающихся молодостью построек конца позапрошлого века, виднеющихся за полупрозрачной стеной мокро-черных деревьев, тем больше убеждается, что забытые звуки - это не аудио-видео-си-ди-стерео-хай-фай-двд. А голос настоящей, ЖИВОЙ скрипки! Сергей, словно завороженный, идет на его зов. Потому, что слишком много он ему напомнил, чтобы пройти мимо.
Эпизод 6.
Герой подходит к дому. Старые стены с местами отвалившейся и обнажившей кирпичи штукатуркой. Потемневшая от времени и дождя дверь, висящая на одной петле, открыта. Окна все темны, некоторые подслеповато смотрят на мир осколками разбитых стекол. Явно, что в этом доме уже никто не живет. Жильцы выехали, и его готовят к сносу. Человеческое тепло ушло из него без возврата, нежилым холодом тянет из распахнутой двери.
Как ни странно, звуки скрипки рождаются где-то в груди этого покинутого дома. Перепрыгнув через большую лужу у подъезда, Сергей входит в дом.
Слегка раздвинув непроглядную тьму дрожащим огоньком зажигалки, он поднимается по поскрипывающей деревянной лестнице. Под ногами шуршит мусор, скрежещет разбитое стекло /эти звуки плавают в пространстве, и, видоизменяясь во времени, то заглушают скрипку, то почти стихают/. Вдруг из-под ног Сергея что-то выскальзывает: он наклоняется и поднимает поломанную куклу. Почему-то долго смотрит на нее. Крупный план его лица, потом – куклы. У нее – лицо Сергея, но уже не теперешнего, а того, каким он был в машине. Затем кладет ее в карман пиджака и поднимается дальше. Колеблющееся пламя высвечивает на стене знаки ушедших времен: » В. Цой – ты с нами!», «Серый – козел», NIRVANA, Алиса, «Вовка + Наташка = Любовь». Сергей поднимается на второй этаж: безжизненный, длинный коридор. Одна из дверей открыта, и именно оттуда слышны звуки. Сергей входит в эту дверь.
Совершенно пустая комната. Лишь в одном из углов стоит старый шкаф с запыленным зеркалом на дверце. Рамы единственного окна без стекол. За ним ветер раскачивает невидимый отсюда фонарь, свет которого периодически слабо освещает комнату. Стены оклеены обоями, возраст которых выдают светлые прямоугольники от висевших ранее картин и рамок с фотографиями. В центре комнаты на «венском» стуле, ровеснике шкафа, сидит девушка в черном свитере и джинсах и играет на скрипке. Сергей с удивлением глядит на нее, она же не обращает на него внимания, отдавшись игре. А скрипка поет, заполняя своим божественным звуком всю комнату. Герой оглядывается в поиске чего-нибудь, на что можно сесть. Не найдя, опускается прямо на пол, в пыль и мусор, совершенно не замечая их. Уперев локти в колени, он с неожиданным для самого себя наслаждением слушает столь необычный концерт.
Вдруг смычок в руках девушки замирает, и звуки, медленно растаяв, исчезают. Скрипачка поворачивает голову к Сергею, без всякого удивления смотрит на него и тихо говорит: » ТЫ все же пришел. А иначе и не могло быть». И после паузы добавила: » Ну, что ТЕБЕ сыграть?» Сергей, удивленный ее словами, растерялся /что очень не похоже на него того, прежнего/. Пожал плечами и ответил: » Не знаю…». Девушка задумалась и сказала: » Тогда я знаю. ТЫ хочешь услышать СЕБЯ». Вновь опустила смычок на струны и…. полилась музыка. Музыка, которую Сергей никогда не слышал, хотя когда-то он любил, собирал записи и часто слушал скрипичную музыку. И все же, не считая себя знатоком, он интуитивно ощутил, что ЭТУ музыку еще никто никогда не слышал! И еще он ощутил, что она пробивает легко и свободно наросшую за последние годы броню скуки, равнодушия, привычки к дорогой дешевке, и проникает в самую душу. О существовании которой он уже забыл, как о ненужной, бестолковой вещи. Только мешающей жить и делать деньги. Сергей почувствовал, что эти звуки – не просто музыка. Это – то, чем он жил, это - он сам. И, забыв обо всем, он ушел в мир этих звуков. / Здесь очень помог бы компьютерный эффект, помогающий показать, как лицо Сергея оплывает, словно воск горящей свечи. Прежний облик тает и стекает во времени, открывая его прежнее, истинное лицо. Лицо человека, который способен страдать и любить, ненавидеть и прощать, сочувствовать и сопереживать, способен на то, что делает человека ЧЕЛОВЕКОМ.
Броня сытого равнодушия, казавшаяся мощной, несокрушимой, рушится и голос скрипки мощным потоком вторгается в его душу, которая, оказывается, еще жива, заполняя всю ее без остатка, до самых дальних, потаенных уголков. И воспоминания о себе прежнем оживают в нем…
Эпизод 7.
По сути дела, это – не эпизод, а довольно приличный кусок жизни героя, в течение которого с ним произошли значительные перемены. И вполне может быть развернут в отдельный фильм. Однако это нарушило бы целостность ритма, поэтому события должны быть показаны по возможности кратко, может быть даже в полиэкранном режиме с поочередным или одновременным озвучиванием.
Его маленький, но такой уютный, наполненный солнцем и детскими криками двор. Двор его детства. Игра в футбол с друзьями. Забитый им гол. Счастье на лице и радостно сияющие глаза.
Сережа возвращается домой со школы после второй смены. Входит в ту же комнату, что и в эпизоде 9. И все так же, как и в сцене встречи с родителями.
Служба в армии. Рытье окопов на учениях до соли на спине гимнастерки.
Защита дипломной работы в институте. Праздничный вечер в ресторане с однокурсниками. Планы на будущее – большие, полные надеждами и уверенность в себе и своих силах.
Работа в НИИ. Лаборатория. Белые халаты. Напряженная и интересная работа.
Сергей с отцом переходят улицу, как и положено, на зеленый свет светофора. Внезапно появившаяся, летящая с дикой скоростью, невзирая на зеленый свет, дорогая иномарка сбивает отца и отшвыривает Сергея прочь. Сергей с искаженным болью лицом с трудом поднимается, подходит к распростертому на асфальте отцу и видит, что помочь уже ничем нельзя. Отчаяние, боль и полный ненависти взгляд вслед улетающей с места трагедии машины.
Сцена в зале суда. Судьи оправдывают нагло ухмыляющегося, самоуверенного парня – сынка крупного партийного чиновника. Он не сомневается, что закон всегда, чтобы он ни совершил, будет на его стороне. Суду все предельно ясно: старик был изрядно пьян, как и его сынок, и оба буквально влезли под колеса авто сына уважаемого человека. Побелевшее лицо Сергея, слушающего решение суда, до боли сжатые кулаки.
Похороны матери, не пережившей горя и несправедливости.
Командировка в другой город. В цехе химзавода. Вечером – в местном театре. Знакомство с сидевшей рядом девушкой – Наташей.
Горбачев на трибуне съезда КПСС. Речи о новом мЫшлении, ускорении и перестройке.
Свадьба Сергея и Наташи.
Аббревиатура СССР рассыпается на куски.
Сергей заглядывает в окно школы, смотрит с улыбкой, счастливой и гордой, как Наташа, его Наташа ведет урок у первоклашек.
Оцепление у Белого дома. Расстрел его танками. Горящие окна, копоть на белых стенах Ельцин выступает перед народом, поздравляя его с торжеством демократии.
Сергей встречает у роддома Наташу с новорожденным сыном. У обоих светятся глаза счастьем и любовью.
Пустеющие коридоры и лаборатории института. Бесплодное ожидание зарплаты, которую не выплачивают уже не один месяц. Уныние, когда опускаются руки, и ненависть, когда эти руки сжимаются в кулаки.
Малорезультативные попытки подработать вечерами, уже не головой, а руками.
Возвращение вечером домой. Андрюшка уже спит. Наташа сидит за столом с большой стопкой еще не проверенных тетрадей. Вопросительно глядит на мужа. Сергей кладет на стол жидкую пачку, да нет, какую там пачку, просто несколько купюр. На лице его нескрываемый стыд оттого, что он, здоровый, молодой мужчина, не обделенный ни силой, ни умом, может заработать только эти жалкие деньги. Наташа говорит о больших долгах по квартплате, за детсад и т.д. А еще надо на что-то кормить сына. И самим что-то есть…
Садятся на маленькой кухне ужинать. Из-за какой-то мелочи вспыхивает ссора. Правда, на первый раз гаснет довольно быстро, ее жидкому пламени не преодолеть пока любви этих двух людей.
Ссора повторяется вновь. И вспышка ее сильней. Затем – еще. И еще…И с каждой ссорой любовь этих людей пробивается все слабей через ворох взаимных упреков и обид. После очередной ссоры Сергей не выдерживает и уходит, громко хлопнув дверью. Андрюшка плачет, порываясь бежать вслед за отцом. Наталья со слезами на глазах смотрит на сына, потом на дверь, бессильно опустив руки, словно крылья раненной птицы.
Сергей бредет по улице, полной спешащих домой людей. Сталкиваясь с ним, люди недоуменно и раздраженно смотрят на него. А Сергей, словно сломанная кукла, неуклюже, нелепо взмахивая руками вслед за каждым толчком, уныло, бесцельно, но упрямо продвигается вперед в этой человеческой реке.
Вдруг… Это такое привычное в фильмах вдруг, означающее событие, за которым последуют перемены в жизни героя. И вот тоже вдруг около Сергея, почему-то застывшего у кромки тротуара, останавливается довольно дорогая и не менее новая иномарка. Из нее выскакивает соответственно машине упакованный мужчина, ровесник Сергея, бывший одноклассник, по массе и обилию энергии способный заменить не одного Сергея. Бурный разговор, скорее монолог, после которого одноклассник буквально впихивает Сергея в авто, и оно срывается с места.
Последующие сценки сыпятся, словно цветные шарики из рога изобилия. Сергей в кабинете друга, свидетельствующем о его довольно высоком положении в мире наживы и капитала, в дорогом, прекрасно сидящем костюме, сытый, ухоженный, уверенный, подает шефу на подпись папку с бумагами.
Встреча с представителями зарубежного концерна. Переговоры. Фуршет.
Сергей в Париже. Деловые встречи. Вечер в ресторане « У Максима». Ночь с проституткой.
Канары. Сверкающее море, пальмы, ресторан, девочки и прочий антураж отдыха усталых бизнесменов.
Казино в Лас-Вегасе. Бродвей. Деловые встречи и развлечения сплелись в клубок. Презентации, банкеты, пьяные дебоши в ресторанах, разбрасывание зелени направо и налево, без сожаления и счета, со скукой и ради развлечения. И на фоне всего этого – постепенно изменяющееся лицо Сергея, становящегося все больше похожим на щенка, убившего его же отца. Которого он так ненавидел и презирал. Но Сергей, к сожалению, не замечает происходящих с ним перемен. Новая жизнь втягивает его, словно сверкающий и искрящийся пустой мишурой водоворот.
Хмурое утро в номере Люкс пятизвездочного отеля после бурно проведенной ночи. На столике пустые бутылки, закисшая. хотя и роскошная, закуска. Под столиком валяются фужеры. На широкой кровати в измятой, жеваной постели лежат двое: Сергей и красивая, но такая же помятая шлюха. Сергей просыпается от звука мобильника. Вяло берет его, кидает несколько фраз. Потом тяжело встает. Подходит к столику, ищет недопитую бутылку. Не найдя оной, в сердцах швыряет пустую в стену, разбивая ее вдребезги. Его ночная бабочка, напоминающая сейчас скорее выжатую, грязную тряпку, оживает, ворочается на постели и что-то мычит. Сергей смотрит на нее с нескрываемым отвращением, даже омерзением, усиленным похмельным синдромом. Потом взрывается истошным, истерическим криком, предлагающим этой в далеком прошлом девушке немедленно покинуть ложе и апартаменты тоже. Что она поспешно и делает. Ведь клиент всегда прав. Сергей остается один. Садится на скомканной постели, сжимает руками голову, уставившись в пол взглядом. В глазах его – пустота, скука и тоска.
Сергей въезжает в знакомый двор на джипе, цена которому – заработная плата коллектива ученых или врачей за годы и годы работы. Глушит двигатель и долго смотрит сквозь поливаемое дождем лобовое стекло на когда-то бывшие родными три окна на третьем этаже. Окна, за которыми – два человека, ближе которых, оказывается, нет и замену им не купишь за все эти паршивые деньги. Два человека, которые еще, может быть, ждут его. И которым он, Сергей, еще возможно нужен и дорог. В нем идет внутренняя борьба. Сергей неуверенно открывает дверцу машины, уже ставит ногу на землю. Но тут взгляд падает на зеркало заднего вида, в котором Сергей видит отражение своего лица. Он долго смотрит, словно впервые увидев, опухшее от бессонной ночи, пьянки, заросшее щетиной, салом, равнодушием и скукой лицо с пустыми, как эти лужи во дворе, глазами. Сознавая, что ТАКОГО его там никто не ждет. Рывком захлопывает дверцу, и машина, подняв фонтаны грязи, с ревом вылетает прочь. Унося Сергея в прежнюю жизнь.
Эпизод 8.
Внезапно Сергей сознает, что что-то изменилось. Он как бы приходит в себя и понимает, что голос скрипки смолк. С удивлением герой обнаруживает, что в комнате, кроме него, никого нет. Стул в центре комнаты пуст. Видимо прошло довольно много времени. Фонарь за окном висит неподвижно, высвечивая крупные хлопья падающего снега. И – звенящая тишина. Сергей медленно поднимается. Смотрит на пол. В густой пыли, покрывающей его, нет других следов, кроме его собственных. Что же, здесь больше нечего делать. Он выходит из комнаты в темный коридор. И уже направляется к лестнице в конце его, как неожиданно замечает полоску света под одной из ряда дверей. Подходит к ней.
Рука тянется к ручке. Опускается. И вновь тянется. Наконец герой касается ручки и открывает дверь. И застывает на пороге, потому что на него хлынули не только свет и тепло, но и до боли знакомый запах.
Эпизод 9.
Обстановка комнаты типична для рабочей семьи конца 60-х - начала 70-х. Сергей видит женщину, стоящую у стола спиной к двери. И даже не видя ее лица, он узнает ее. Да и как не узнать свою мать! А за столом боком к герою сидит его отец. Положив на стол сильные, натруженные руки рабочего, он устало, но с улыбкой и любовью смотрит на жену. Родители еще молодые, такие, какими они были в пору детства Сергея. И он в другое время очень удивился бы, увидев их такими ЖИВЫМИ, прекрасно зная, что и годы те ушли далеко, и родителей уже сколько лет нет среди живых. Но после уже происшедшего с ним Сергей не удивляется. И, застыв на пороге, просто любуется ими.
Вдруг мать поворачивает голову к двери и спокойным голосом, так, как будто Сергей прибежал со двора от друзей или из школы, говорит: » Сереженька, ты не опоздал. Умница. Иди, мой руки и садись. Будем ужинать». Отец, стряхнув усталость, широко улыбается входящему и тепло говорит: » Садись, сын, садись. Что ты вроде как не дома. Проходи». Сергей неуверенно, но с радостью на лице подходит к столу. Отодвигает стул. Садится. Мама наливает ему полную тарелку дымящихся щей. Аромат которых он запомнил на всю жизнь. Потому, что такие щи никто на всем белом свете, никто, кроме его матери, варить не мог и вряд ли сможет. Отец же деловито нарезает хлеб, бросая на сына испытующий и внимательный взгляд. Мать же, налив всем по тарелке, тоже садится напротив и смотрит на сына с любовью и нежностью. И в тоже время во взгляде видна встревоженность от ощущения, что с сыном что-то неладно. Отец молча берет кусок хлеба, ложку и начинает есть. Мать тоже… Следом и Сергей. Все молча, как в его детстве, едят, изредка поглядывая друг на друга. Наконец отец кладет ложку, поворачивает лицо к сыну и говорит: » Ну, сынок, рассказывай. Мы давно не виделись. Не стесняйся. Ведь мы же свои, правда? Выкладывай, как ты жил эти годы. Чем жил. Что у тебя за душой. И на душе». Мать же положила ладонь на руку Сергея и мягко, ласково спросила: » Ты так изменился, Сережа. У тебя что-то случилось?!» Давно забытое ощущение домашнего тепла, родительской любви, ощущение своего детства растопило лед, наросший за последние годы в душе Сергея. И его прорвало, как вешние воды рвут плотины: ведь за столом с ним были два единственных на всей огромной земле человека. Для которых он всегда оставался ребенком. И которым он мог раскрыться весь, до конца, не боясь насмешки, унижения, подвоха, зла. Но сначала Сергей сказал то, что очень хотел сказать: » Отец! Я тебя ведь сегодня….» Но отец прервал его: » Не будем об ЭТОМ. Расскажи лучше о себе». Сергей не решается. Не так то просто, оказывается, рассказать самым дорогим, кроме, конечно, Наташи и Андрюшки, людям о том, как он жил, в кого он превратился. Ему становится невыносимо стыдно. Видя это, отец кладет свою добрую, усталую, натруженную руку на ладонь сына и говорит: « Выкладывай, сынок. Нас с матерью ты ведь можешь не стесняться. Ведь мы же свои?!» Сергей глядит в добрые, мудрые глаза отца, собирается с духом и … начинает свою исповедь. Сначала неуверенно, что-то умалчивая, скрывая. Но постепенно барьеры рушатся, нарыв души вскрывается, и Сергей выкладывает все, как на духу. Это позволяет ему еще раз взглянуть на себя со стороны. Сергей оттаивает окончательно.
Неожиданно в комнате гаснет свет. Сергей вскакивает со стула. Ведь он отлично помнит, где в коридоре был щиток с пробками! «Я сейчас сделаю свет! Подождите!»- кричит он и выскакивает в темный коридор. Однако видит чужой пустой коридор, и острое чувство потери, уже не первой за этот вечер, охватывает Сергея. Это отражается на его лице и во всей фигуре. Герой медленно поворачивается, боясь увидеть то, что он увидит. Открывает дверь. Перед ним -пустая, пыльная, заброшенная комната. Ничем не напоминающую ту, в которой он только что был. /Крупный план пустынной, как зимнее поле, покрытой белой пылью, словно саваном, комнаты. Потом – трепещущего огонька зажигалки. В его свете – лицо Сергея, на котором радость встречи и горечь утраты, любовь и боль, тоска и надежда. Затем вновь наплыв пламени. Оно заполняет весь экран. Колеблется, слабеет и гаснет/.
Сергей поворачивается и идет к выходу.
Затемнение. Затем мы видим на свежем, белом снегу цепочку следов от подъезда этого странного дома. Камера поднимается, и мы видим Сергея в спину. Он уже не бредет, как тень, а идет упругой, твердой походкой. Походкой человека, который знает, куда и зачем он направился.
Эпизод 10.
Сергей во дворе, обычном дворе на окраине города. Снег выбелил его волосы и плечи, но он словно не замечает этого. Герой смотрит на три окна на пятом этаже. За стеклами этих окон – два самых дорогих ему человека. Жена и сын. Он порывается идти, но сомнения сдерживают его. Наконец он решается и шагает к подъезду.
Тянется к кнопке звонка. Смотрит на часы. Осторожно стучит в дверь - уже поздно. За дверью слышны легкие шаги. Стихают. Видимо, на него смотрят в глазок. Пауза. Потом щелчок замка - и дверь приоткрывается. Мы видим лицо Наташи, его жены. Она долго смотрит на Сергея, и волнение, недоверие, наконец, жалость сменяются на ее лице. Взгляд ее теплеет, легкая улыбка появляется на губах. Наташа снимает цепочку и открывает шире дверь. Становится на порог. Неуверенно касается его волос, стряхивает с них снег. Тихо говорит: »Сережа, ты же весь промок! И замерз, наверное! Где ты бродил… так долго?» Он смущен. Оказывается, он не потерял способность смущаться! Отвечает: » Так ДОЛГО … я шел к тебе. Нет! К ВАМ!!» И улыбается Наташе в ответ. Глаза светятся любовью.
Наташа отходит за дверь и шепчет: » Заходи же. Только тихонько. Я уже уложила Андрюшку. А мы пойдем на кухню. Ведь… нам есть о чем поговорить?» Сергей кивает, входя: » Еще бы! Ведь я не видел тебя целую жизнь! Но сначала я гляну на Андрюшку». Дверь закрывается.
©
Котляревский Олег, 20.04.2004г.